The aim of this paper is to describe fi ve main obstacles — of the confessional, national and theological character — which the Pope John Paul the Second met on his way into the dialog with Orthodoxy Moscow during the period dating from „perestroika” until the end of pontifi cate in 2005. The fi rst obstacle — that made the pilgrimage of Pope to Russia impossible in the year of the Millennium of Baptism of Kievskaya Rus — had deep roots in revival of the Ukrainian Greek Catholic Church (UGCC) in „decadence” Soviet Union. Russian Orthodox Church (ROCh) was soundly discontent from the legalization of the UGCC on canonical territory of Moscow Patriarchate, earlier didn’t even conceding him the right to exist in USSR catacombs. On the other hand the Ukrainian Greek Catholics were using not in the least Christian methods defending their right to legally exist in Soviet Union. Namely, in the early 90’s they were using violence against the Orthodox Church in Ukraine to regain sacral buildings they had owned before the year 1939. Neither Vatican nor, naturally, John Paul the Second — who supported the renaissance of UGCC from the whole soul — had nothing to do with those violent actions of Ukrainian Greek Catholic folk. Despite of it, the leaders of ROCh have seen the main instigators of those violent local anti-orthodox rumors in West Ukraine in Latin Rome and its Polish chief. Consequently, ROCh succesfully opposed the pilgrim-age of Pope to the Russian earth. The second basic reason for confl ict of Catholic Rome with Orthodox Moscow during the John Paul the Second’s pontifi cate was the foundation of four catholic diocesies in Russia, united in one metropoly. Juridically and morally Vatican was certainly right in its decision, however from the point of view of ecumenism and effectiveness of religious dialog this foundation was a fundamental mistake of Rome which disturbs until today — as does the problem of Greek Catholic Church in Ukraine mentioned above — the whole-hearted meeting of Russian Orthodoxy with European Catholicism. As I see it, the third, fourth and fi fth barrier between Orthodoxy of Moscow and Rome during the period of 1978–2005 had foundations, according to their essence, in two different areas — nation-ally-geopolitical and theological. In the Moscow’s eyes the alliance of Poland and Vatican never brought any good to Russia. Today, after the pilgrimage of the Pope to Ukraine in 2001 and after the Orange Revolution in 2004, it’s all mixed with the „old fear” of Moscow Patriarchate. According to this fear, Poland and Vatican — as Dostoyevski said 120 years ago — always wanted „to take Russia’s place in the Slavic world” — i.e. in Ukraine, Serbia, Bulgaria… The fourth barrier along the ecumenical road of John Paul the Second to Russia has an additional theological foundation. I’m talking here about the dogmatic differences between the Catholic and Orthodox „Sisters Churches”, and fi rst of all — the primacy of pope in the Christian world and the papal infability in matters of faith and morals. And last but not least — the barrier that I have described as fourth. I mean here the ideological differences and disputes within the whole world, where 14 autocephalous (independent) structures exist. In the new geopolitical situation in Europe there still are continued quarrels between the Orthodoxy Churches. Quarrels about the right to „possession in abroad”. One of the most famous is the confl ict between Moscow and Constantinople about the jurisdiction over Orthodox Church in Estonia. However, the most complicated is again the Ukrainian situation, where Ukrainian Orthodox Church of Moscow Patriarchate and Ukrainian Orthodox Church of Kiev Patriarchate fi ght against each other. Despite all of those obstacles in the dialog, the Pope from Poland contributed to this area much. Another article or even better a monograph could be written about this subject.

В статье предпринята попытка представления пяти главных преград — национальных, конфессиональных и богословских — в диалоге Иоанна Павла II с православной Россией, в период от перестройки вплоть до конца понтификата в 2005 г. Первая преграда, сделавшая невозможным паломничество Понтифика в Россию в год празднования Тысячелетия крещения Киевской Руси имела мощные корни в возрождении Украинской грекокатолической церкви (УГКЦ) в СССР времен позднего Горбачева. Русская православная церковь (РПЦ) была сильно недовольна легализацией на своей „канонической территории” униатской украинской структуры, раньше не признавая ей даже права на подпольное существование. Украинские грекокатолики, со своей стороны, защищая вполне справедливо упомянутое выше право, при бегали однако в процессе этой защиты к отнюдь нехристианским методам. В начале девяностых годов ХХ столетия на Западной Украине они силой отнимали у православных церковные здания, объясняя это желанием возвращения порядка, существовавшего там до 1939 года. Ни Ватикан, ни, конечно, Иоанн Павел II, который от всей души приветствовал и поддерживал возрождение УГКЦ в демократизирующемся СССР, не имели ничего общего с подобными насильственными „народными” акциями. Однако, власть предержащие РПЦ именно в латинском Риме и его польском начальнике увидели зачинщиков этих местных действий и, следовательно, успешно воспрепятствовали приезду Понтифика на российскую землю в первой половине 90-х годов ХХ столетия. Вторая фундаментальная причина конфликта Рима с Москвой при Иоанне Павле II — это образование Ватиканом в 2002 году на территории Российской федерации четырех католи-ческих епархий, объединенных в единую митрополию. Юридически и нравственно, конечно, Ватикан имел на это решение полное право, однако, с точки зрения экуменизма и успешности религиозно диалога, это была солидная ошибка Рима, которая, как и „униатский вопрос”, по сей день мешает откровенной встрече русского православия с европейским католичест-вом. Третья, четвертая и пятая барьеры между московским православием и Римом в период 1978–2005 имели фундаменты, как я это вижу, в двух по своей сути разных пространствах — национально-геополическом и богословском. С первой точки зрения, смотря московскими глазами, союз Польши и Ватикана никогда ничего хорошего для России не приносил. Сегодня же, после посещения Папой Украины в 2001 гoду и после Оранжевой Революции конца 2004 года к этому присоединяется заново „старая боязнь” Московского Патриархата. Польша и Ва-тикан, как говорил за сто двадцать лет перед тем Достоевский, хотят „стать на местe России в славянском мире” — на Украине, в Беларуси, Сербии и Болгарии… Четвертая преграда на экуменическом пути Иоанна Павла II в Москву — это традиционные богословские разногласия между обеими „Церквами-сестрами”, и прежде всего „примат” Рима в христианском мире и догмат о „папской непогрешимости” в области веры и нравственности. И, наконец, барьера, описанная мною как четвертая. Это — идейные разногласия и споры внутри самой Православной церкви, где существует сегодня 14 местных автокефалий. В новой геополитической ситуации Европы после 1991 года здесь продолжаются споры о праве на „зарубежную территорию”, в том числе между Москвой и Константинополем по поводу юрис-дикции над Православной церковью в Эстонии. Самой сложной, конечно, является ситуация на Украине, где борются друг против друга Украинская Православная Церковь Московского Патриархата и Украинская Православная Церковь Киевского Патриархата. Но независимо от всех этих фундаментальных барьер в диалоге, Папа из Польши внес в эку-меническое пространство между Римом и Москвой свой грандиозный положительный вклад, о чем, однако, после его смерти следует писать в отдельной статье или даже монографии.